Краткий тезис: в художественных текстах XX века значение французского слова «belle» смещается от традиционно эстетизирующего, идеализирующего обозначения красоты к ряду более иронизированных, гендерно и политически нагруженных значений — эротизированному/фетишизованному, иронически обезличенному, экзотизирующему и критически переосмысленному.
Основные направления семантического сдвига
- Идеал → недостижимый/иллюзорный объект желания. Традиционная коннотация (идеальная внешняя красота, возвышенное эстетическое качество) сохраняется, но в модернистских текстах она часто предстает как иллюзия или память (психологизация, отстранённость, пример: у Пруста — воспоминание прекрасной фигуры как объект желания и времени).
- Эротизация и фетишизация. В авангардных и сюрреалистских контекстах «belle» превращается в фетиш-образ, фокус эстетики на частях/деталях тела, сексуальной нагрузке; красота как объект подсознательных желаний.
- Ирония и сатирическая девальвация. В соцреалистических, сатирических и многих постколониальных произведениях «belle» употребляется с иронией — «красивая» как социальная маска, под которой скрывается порок, пустота или лицемерие.
- Обезличивание и номинализация. При переходе в номинатив («une belle», «la belle») слово иногда становится ярлыком/типом (например, «femme-fatale», «southern belle» в англофонных заимствованиях) — метка социальной роли, а не только прилагательное эстетики.
- Экзотизация и расовая/колониальная коннотация. В текстах колониальной и постколониальной тематики «belle» часто сочетается с маркированием «иностранной» красоты — эстетика, превращённая в объект ориентализации или туристической/имперской фантазии.
- Феминистская критика и де-идеализация. С середины XX века феминистская проза и критика деконструируют «belle» как патриархальный стандарт, подчёркивая давление на тело, стандартизацию красоты и инструментализацию женщины.
Контексты, где сдвиг наиболее выражен
- Модернизм и авангард (городская проза, поток сознания, сюрреализм): «belle» как фрагмент внутренней жизни, искажённый желанием и памятью.
- Колониальная и постколониальная литература: «belle» — маркер экзотического, расово маркированного взгляда.
- Война и межвоенные тексты: ностальгия за «belle époque» + ирония над прежними идеалами.
- Кинематограф, реклама и массовая культура: стандартизация и коммерциализация «belle» → фетиш/товар.
- Феминистская и постструктуралистская критика (послевоенное время): деконструкция, отрицание нормативной функции слова.
Механизмы сдвига
- Ирония и художественное переосмысление (переосмысление идеалов красоты через нарративную дистанцию).
- Номинализация/типизация (приобретение социальной роли).
- Межъязычные заимствования и культурные переносы (англ. «belle», «southern belle» и т. п.).
- Социально-исторический контекст (урбанизация, массовая культура, колониализм, феминизм) изменяет прагматику слова.
- Прагматическая полисемия: контекст коллокейций и эпитетов определяет оценочность — от положительной до иронически-негативной.
Краткие рекомендации для эмпирической проверки
- Диахронический корпусный анализ (коллокации, контекстные окна по декадам).
- Жанровая стратификация корпуса (роман, поэзия, критика, реклама, пресса).
- Сентимент- и тематический анализ сочетаний («belle + époque», «belle + femme», «belle + ...»).
Вывод: в XX веке «belle» перестаёт быть однозначно позитивным эстетическим ярлыком и превращается в полисемантический знак, чья коннотация определяется жанром, историческим контекстом и идеологической установкой автора — от романтической идеализации до ироничной или критической маркеровки.