Кратко — главные вызовы: анонимность и распределённость объектов/действий, быстрое устаревание технологий, трансграничность преступлений и слабая пригодность классических институтов (субъект, объект, причинная связь, доказательства) к цифровой среде. Ниже — конкретные пробелы традиционной уголовно‑правовой модели и что нужно заполнить.
1. Определения и охват правоприменения
- Нет технологически‑нейтральных, но ёмких определений преступлений (незаконный доступ, вмешательство, кража данных, эксплуатация уязвимостей, управление бот‑сетями, использование ПО как орудия). Нужно формулировать результаты (ущерб, компрометация) и способы достижения, а не привязку к устаревшим технологиям.
- Юридический статус кодa/смарт‑контракта/ключа как «средства совершения», «документа» или «имущественного блага» требует унификации.
2. Квалификация деяний и причинная связь
- Традиционная модель «причинности» плохо работает при косвенных атакующих сценариях (автоэкзекуция кода, цепочки поставок, автономные агенты). Нужны стандарты установления причинно‑следственной связи для киберинцидентов и критерии вменяемости действий автоматизированных систем/агентов.
3. Доказательства и цифровая экспертиза
- Не стандартизированы практика сбора, хранение и проверка целостности цифровых доказательств (логов, образов памяти, блокчейн‑трейлов). Нужно национальные/международные стандарты цепочки хранения, криптографической верификации и аккредитации экспертов.
- Допустимость результатов массового сбора метаданных и разведывательного анализа требует ясных правил и процедур судебного контроля.
4. Процессуальные механизмы доступа к данным
- Существующие инструменты (ордеры, обыски, MLAT) медленные или неприменимы при шифровании, распределённом хранении, децентрализованных сервисах. Нужны быстрые процедуры экстренного сотрудничества, узкоспециализированные электронные ордеры и механизмы под контролем суда для принуждения к расшифровке/предоставлению ключей с уважением к правам.
- Регулировать законность принудительных мер к поставщикам услуг за рубежом (взаимное признание судебных решений, механизмы исполнения).
5. Трансграничность и международное сотрудничество
- MLAT и обычные каналы взаимопомощи медленны и фрагментарны. Требуются ускоренные многосторонние процедуры (эмерджентные запросы), единые стандарты обмена, расширение и унификация Конвенции Совета Европы о киберпреступности и подобные региональные соглашения.
6. Ответственность и роль посредников
- Неясны границы ответственности хостингов, провайдеров, бирж, облачных провайдеров: обязанность реагировать на нотификации, временно блокировать сервисы, сохранять логи. Нужна сбалансированная схема «notice‑and‑action» с процессуальной защитой и лимитами ответственности, а также обязательства по хранению метаданных и сотрудничеству в расследованиях при судебном надзоре.
7. Криптовалюты и блокчейн
- Пробелы: классификация криптоактивов (денежные средства, имущество, ценная бумага), механизмы идентификации владельцев при децентрализованных сервисах, регулирование миксеров/DEX, правила заморозки и конфискации криптоактивов.
- Необходимы: обязательные KYC/AML‑правила для провайдеров, стандарты для судебной заморозки/изъятия на блокчейн‑уровне, признание и методика использования блокчейн‑аналитики как доказательства при сохранении защиты прав.
8. Даркнет, анонимные сети и рынки
- Трудности в установлении субъектов и верификации доказательств, быстрые миграции сервисов. Надо развивать методики атрибуции (технические, финансовые, поведенческие), согласованные процессы взаимодействия с платформами (вывод контента, поддержка трейсинга платежей) и инструменты по деанонимизации с правовой ясностью и судебным контролем.
9. Автоматизация, AI и новые формы вины
- AI‑генерированные преступления и использование автоматизированных инструментов ставят вопрос о mens rea: как определять вину при использовании инструментов и при ошибках алгоритмов? Нужны правила ответственности разработчиков/операторов и критерии допустимости использования алгоритмов как доказательства или элемента состава преступления.
10. Защита прав человека и пропорциональность
- Новые процессуальные полномочия (доступ к ключам, массовая слежка, блокировки) требуют чётких судебных гарантий, лимитов по объёму/срокам хранения данных и независимого надзора, чтобы не подорвать право на приватность и свободу информации.
11. Капацитет и частно‑государственное сотрудничество
- Недостаток квалифицированных следователей и экспертов, слабая интеграция с частным сектором. Нужно инвестировать в цифровую форензику, центры реагирования (CERT/CSIRT), формализованные каналы обмена IOCs и защиту информаторов/исследователей.
Конкретные законодательные и политические меры (кратко)
- Ввести технологически‑нейтральные определения преступлений в Уголовный кодекс.
- Аккредитация цифровых экспертов и единые стандарты цепочки хранения доказательств.
- Ускоренные и предсказуемые MLAT/экстренные механизмы для киберинцидентов.
- Регулирование крипто‑поставщиков: обязательный KYC/AML, требования по сохранению данных и взаимодействию с правоохранительными органами при судебном решении; процедуры заморозки/конфискации с техническими стандартами.
- Законные, судебно‑контролируемые механизмы доступа к шифрованным данным и для деанонимизации с чёткими гарантиями.
- Чёткие правила ответственности посредников и safe‑harbour с обязанностями по уведомлению и устранению правонарушений.
- Нормы об ответственности за производство/распространение вредоносного ПО, эксплуатации уязвимостей и об использовании автоматизированных агентов.
- Защита безопасности исследователей и легализованная процедура раскрытия уязвимостей (vulnerability disclosure + limited safe harbor).
Итог: нужна комбинация — технологически‑нейтральных норм по существу преступлений, европейско/международно‑координированных процессуальных инструментов, стандартов цифровых доказательств, регулирования крипто‑посредников и усиления международного сотрудничества при сохранении судебных гарантий и пропорциональности.