Кратко о посылке. Для Маркса «материальная база» $или«экономическаяструктура»$ — это совокупность производительных сил и производственных отношений, вокруг которых выстраивается «идеологическая надстройка» $право,политика,религия,культура,мироощущения$. В классическом марксистском чтении экономические отношения объясняют структуру и изменения надстроек, но не в механистически одномерной форме: есть относительная автономия идей, обратные связи и историческая конкретика. Вопрос — как этот базис/надстройка помогают понять культурные практики при информационном капитале, и насколько эта категория сохраняет критическую силу.

1) Чем информационный капитал отличается для «базы»

Смена характера производства: доминирование «имматериальных» и когнитивных форм труда $информация,знание,внимание,креативность$. $Теоретики:Лаццарато,Вирно,Негри,«когнитивныйкапитализм».$Новая инфраструктура: платформы, сети, алгоритмы, большие данные, облачные сервисы. Это не просто техника — это организационная форма производства и распределения стоимости.Новые формы присвоения: монетизация данных и внимания, платформенная экономика, извлечение ренты через сетевые эффекты $Срничек,«platformcapitalism»$, «капитализм слежки» $ШошанаЗубофф$.Труд формально «распространяется» на пользователей: prosumption, пользовательский контент, микрозадачи, «аффективный» и «эмоциональный» труд.

2) Как «база» трансформирует культурные практики

Архитектуры платформ задают формы потребления и арт-практик: алгоритмические рекомендации формируют вкусы, ускоряют фрагментацию и превращение культуры в поток контента $стриминг,формикимемов$.Экономика внимания делает культуру товаром внимания: конкуренция за видимость трансформирует эстетики, ритмы, жанры $короткиевидео,виральность$.Монетизация вовлекает пользователей в хозяйственный цикл: фан-сообщества, инфлюэнсеры, фан-экономика — практики становятся одновременно социальными и экономическими.Практики самопрезентации и идентичности $«персональныйбренд»$ соответствуют идеологеме предпринимателя самого себя; культура самоуправления дисциплинирует субъекта под формат рыночной эффективности (Boltanski & Chiapello, «новый дух капитализма»).Нормы приватности, публичности и доверия меняются: культура «открытости» легитимизирует сбор данных и экспроприацию личного опыта.

3) Надстройка влияет на базис — обратная связь

Культурные практики и идеологии создают легитимацию новых форм собственности и регулирования $нормыпро«стартапы»,«инновации»,«свободныйобменинформацией»$ — политическая согласованность, которая делает возможной экстракцию данных и расширение платформ.Технологическая эстетика и научно-технические нарративы стимулируют инвестиции и переобучение рабочей силы под новые требования: культурные смыслы формируют поведение и готовность к новым режимам труда.Социальные движения, сетевые культуры и практики сопротивления $например,коллективныехастеги,децентрализованныесообщества,FLOSS$ меняют арену политики и иногда создают институциональные побочные эффекты $регулированиеплатформ,защитаданных$.

4) Модернизации марксистской концепции: почему она остается полезной

Аналитическая сила: базис/надстройка остаются удобной схемой для объяснения, как экономические интересы и формы присвоения организуют культурные формы и символические практики.Критика товарного фетишизма и управления субъективностью: марксистский анализ показывает, как вещи, образы и даже эмоции превращаются в товар и как это скрывает реальные социальные отношения.Классовый анализ переформатируется: вместо рабочих фабрики — платформенные работники, «прескарий», цифровые креативы; есть «владельцы платформ» как новая концентрированная олигархия.

5) Ограничения и что нужно доработать

Неадекватность «экономического редукционизма»: если трактовать базис как единственный определяющий фактор, упускаются медиативные агенты $алгоритмы,дипломация,культура$, множественность идентичностей и автономные культурные процессы.Новые техники власти не укладываются полностью в старую схему ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ надстройки: платформы комбинируют функции рынка, государства, идеологии и частной инфраструктуры — требуется теория «аппаратного» и «алгоритмического» власти $Foucauldiangovernmentality+STS$.Субъектность, аффективность и идентичности требуют взаимодействия с кимплементирующими подходами $гендер,раса,постколониальнаякритика$: классовый анализ должен быть интерсекциональным.Техническая автономия: технологии ("алгоритмы") обладают собственной логикой, влияющей на практики независимо от чисто экономических интересов их владельцев.

6) Комбинированный подход — как обновить марксизм для информационного капитала

Принять «реляционную» модель причинности $Альтуссер:структурнаяпричинность;Грамши:гегемония$ — экономическое формирует условия, но идеологическое имеет относительную автономию и может перераспределять силы.Включить теории имматериального труда, платформенной ренты и слежки $Лаццарато,ШошанаЗубофф,Срничек$, а также исследования алгоритмической медиатизации $STS$.Анализировать «инфраструктуру» как часть базы: сервера, протоколы, API — материальные носители новых режимов эксплуатации.Комбинировать классовый анализ с анализом управления вниманием, производством субъективности и неравенств по расово-гендерным линиям.

7) Политические следствия

Критика остаётся мощной: выявление механизмов экстракции, приватизации данных, трансформации труда и культурного производства — это ключ к политике регулирования платформ, защите данных и коллективному сопротивлению.Практически: требуется борьба не только за перераспределение доходов, но и за публичные инфраструктуры, право на данные, коллективные формы собственности платформ и новые регуляции $анти-монопольныемеры,данныекакобщественноеблаго$.Культурные практики могут быть ареной как капитала, так и сопротивления; марксистский анализ помогает увидеть, какие практики легитимируют власть, а какие её подрывают.

Вывод. База/надстройка у Маркса остаются продуктивной аналитической рамкой для объяснения трансформации культурных практик в эпоху информационного капитала — при условии, что мы избегаем примитивного экономического детерминизма и обновляем категорию базы под влиянием технологий, имматериального труда, платформенных форм и новых режимов власти. В сочетании с теориями гегемонии, аппаратных исследований и интерсекционального анализа марксизм сохраняет сильную критическую силу и предлагает конкретные ориентиры для политики и эмпирического исследования.