Тезис: Робеспьер был прежде всего главным катализатором Террора, хотя без революционного кризиса $1789\text{–}1794$ его радикальная политика вряд ли могла реализоваться в таких масштабах.
Обоснование (сжато):
1. Идеология и моральная легитимация
- Робеспьер систематически связывал «добродетель» и «террор», давая пытливую морально-политическую оправдательность репрессиям; его известная формула «террор — ничто иное, как справедливость быстрая, суровая и неумолимая» легла в основу массовых чисток (речь $5$ февраля $1794$).
- Такая риторика переводила экстремальные меры из ситуативной необходимости в принципиальную политику.
2. Институционная и практическая власть
- Став лидером Комитета общественного спасения (с $1793$), Робеспьер контролировал исполнительную машину Террора: политические преследования, аресты, обеспечение работы революционных трибуналов.
- При его доминировании Комитет централизовал власть и ускорил принятие репрессивных мер (например, Законы о подозрительных и ужесточение процедур).
3. Конкретные решения и кадровая политика
- Подавление политических конкурентов (Дантон и его сторонники в $1794$, подавление якобинских и ультралевых фракций) показало личную ответсвенность Робеспьера за эскалацию.
- Законодательные инициативы и поддержка массовых репрессий (включая влияние на практику трибуналов и на Закон 22 праиряля $1794$) ускорили рост числа казней.
4. Контекст — необходимая, но не достаточная причина
- Внешняя война, экономический кризис, восстания в провинции и давление санкюлотов ($1792\text{–}1793$) создали предпосылки для жестких мер. Эти факторы сделали возможным террор, но не определяли его форму и интенситет — эти черты были во многом продуктом политики и решений руководства, главным образом Робеспьера.
Вывод: революционный кризис был фоном и условием; главным катализатором Террора был Робеспьер — своим идеологическим приоритетом террора, централизацией власти и конкретными политическими решениями он превратил кризис в систематическую политику репрессий.