Кратко о подходе: возьмём условную легенду «Чёртов колодец», собранную в двух деревнях одного края — Деревня A и Деревня B — и проанализируем отличия сюжетных деталей через призму локальной истории и этнокультуры.

Краткие версии:

Вариант A (Дер. A): колодец на холме хранит закопанный татарский клад; по ночам вода блестит, кто крадёт — находит золото, но тот, кто не откажется, гибнет; сюжет подчёркнуто прагматичен и мотив богатства.Вариант B (Дер. B): в колодце живёт русалка/утопленница, она заманивает бессовестных купаться; наказание связано с грехом и покаянием; мотив — моральная/религиозная нагрузка.

Основные различия (коротко):

Источниковый мотив: клад/внешняя угроза (A) vs. дух/моральная угроза (B).Тип наказания: материальная гибель от жадности (A) vs. духовное/телесное наказание за грех (B).Атрибутика: в A — упоминания о торговцах, дорогах, тюркских следах; в B — молитвы, крест, церковная топонимия.

Объяснения расхождений по локальным условиям:

Исторический контакт и память о набегах.
Если Дер. A стояла ближе к древним торговым путям или границе, жители сохраняли память о татарских/кочевых набегах и об обычных «кладовых» историях. Соответственно в легенде появляется мотив похищенных сокровищ и внешнего врага. Это отражает локальную историческую памятность о реальных угрозах безопасности.Экономический профиль и социальные интересы.
В поселениях с оживлённой торговлей или ремеслом (Дер. A) фольклор склонен к сюжетам о деньгах, успехе и рисках обогащения; в автономных сельских общинах (Дер. B) — к сюжетам, укрепляющим общинную мораль и порядок.Религиозно-конфессиональная ситуация.
Если в Дер. B сохранилось более интенсивное церковное присутствие (церковь, монастырь, сильный духовник) или влияния старообрядчества/ревностной православности, легенда трансформируется в нравоучительную: сверхъестественное объясняется как наказание за грех, вводятся молитвы и образы русалки как искушающей силы.Этнокультурные контакты и миграции.
Наличие в Дер. A переселенцев, пришлых торговцев или смешанных браков могло внести элементы иной мифологии (тюрко-монгольские мотивы клада, духи-покровители дорог), тогда как замкнутая этнокультурная среда Дер. B консервативно реконструирует старые славянские мотивы (водяная, русалка).Функция легенды в локальной памяти.
В Дер. A легенда могла выполнять функцию предостережения от алчности и одновременно объяснения исторического бедствия (потери имущества при набегах). В Дер. B — функцию регулятора поведения (не купайся ночью, соблюдай посты, слушай священника).

Методологическое замечание (кратко): при сравнении нужно учитывать влияние сборщика (его вопросы, конфессиональность), хронологию записи и возможные заимствования между деревнями; эти факторы тоже объясняют часть различий.

Вывод (одно предложение): расхождения сюжетных деталей одной и той же легенды в соседних деревнях обычно соответствуют локальным историческим пережиткам (набеги, торговые связи), экономическим интересам и религиозно-этнокультурной структуре общины — легенда адаптируется так, чтобы решать актуальные для данной общины коммуникативно-нормативные задачи.