Кратко: переход от XIX‑в. эволюционистских и ранне‑этнографических представлений к постструктуралистским и культурологическим подходам XXI века радикально перестроил и цели, и методы исследований культуры: от поиска универсальных законов и «сохранения» «изолированных» культур — к анализу дискурсов, власти, гибридности, субъективности и соучастия исследователя. Ниже — основные последствия для методологии и практики.
1) Смена онтологии и эпистемологии
- XIX в.: культура как стадийный, замкнутый объект (эволюционизм) => задача — классификация, сравнение и выведение законов. Методы объективистские, дистанцирование.
- XX–XXI вв.: культура как процесс, текст/дискурс, результат властных отношений и практик (постструктурализм, культурные студии) => акцент на контекстуализации, множественных интерпретациях, нестабильности значений. Следствие: методология ориентирована на интерпретацию, критический анализ и историзацию.
2) Практика полевого исследования
- От «арм‑чэир» к эмпирическому полевому методу: participant observation, «thick description» (Geertz).
- Развитие мультисайтовой этнографии (Marcus), долгосрочного вовлечения, изучения сетей и потоков.
- Появление цифровой этнографии: соцсети, big data, онлайн‑сообщества как поле.
3) Методы анализа
- Традиционные: сравнительная типология, функционализм.
- Современные: дискурсивный анализ (Foucault), генеалогический подход, анализ практик (Bourdieu — habitus, поле), культурный анализ текстов и визуальных образов, визуальная социология, интерсекциональный анализ.
- Смесь качественных и количественных (mixed methods), сетевой анализ, контент‑анализ, корпусные методы.
4) Роль теории и интерпретации
- Смещение от описания «чего» к объяснению «как» и «почему» (власть, идеология, господство/сопротивление).
- Теоретическая привязка влияет на отбор вопросов, единиц анализа и уровни обобщения.
5) Вопросы власти, субъекта и этики
- Постструктурализм и постколониальная критика подчёркивают, что исследование не нейтрально: требуется рефлексивность, указание позиционирования исследователя (positionality), внимание к неравенствам и этике.
- Практики соучастия: коллективные, коммуникативные и де‑колониализирующие методологии (CBPR, совместное производство знаний, возврат результатов сообществу).
6) Объекты и масштаб исследования
- Расширение «полевой» границы: от «замкнутых» этнических групп к городской культуре, массовым медиа, потреблению, миграции, транснациональным потокам, цифровым практикам.
- Мультиуровневый анализ: локальное ↔ глобальное, микропрактики ↔ институции.
7) Измерения верификации и надежности
- От идеала «объективной» репрезентации к критериям доверия: прозрачность методологии, богатство описаний, треангуляция, эмпирическая обоснованность интерпретаций.
- Документация, архивирование данных и внимательное соблюдение согласия и приватности.
8) Практические изменения в обучении и публикации
- Междисциплинарность: антропология, культурология, медиа‑исследования, социология, история, литературная теория.
- Разнообразие форм вывода: эссе, визуальные отчёты, public scholarship, политики рекомендаций.
Короткий практический чек‑лист для исследователя культуры сегодня
- Какое представление о культуре лежит в основе вопроса? (статическая vs процессуальная)
- Какие силы власти и интересы формируют данные/дискурсы?
- Нужна ли длительная полевка, мультисайтовый дизайн или цифровые методы?
- Как обеспечить рефлексивность, прозрачность и этическое взаимодействие с информантами?
- Какие смешанные методы и теоретические инструменты оптимальны для интерпретации?
Вывод: переход от эволюционизма к постструктурализму и культурным студиям сделал исследование культуры более критичным, рефлексивным, гибким и политизированным: методы стали более разнообразными (качественные, количественные, цифровые), этика и соучастие — обязательными, а цель — не только описать, но и показать, как культурные смыслы формируются, воспроизводятся и оспариваются в конкретных властных контекстах.