Кратко: обе интерпретации верны, но в разной плоскости. В масштабах человеческих и экономических потерь война была катастрофой, в политико-дипломатическом смысле — поворотным моментом для европейского порядка. Дальше — аргументы и вывод.
Аргументы в пользу «катастрофы»
- Демографические потери: в германских землях снижение населения по оценкам часто оценивают в диапазоне $20\%$–$40\%$; суммарные жертвы в Центральной и Западной Европе — ориентировочно $4$–$8$ млн человек.
- Экономика и урбанизация: распад привычных торговых связей, разрушение городов и деревень (пример: Магдебург, $1631$), падение производства, голод и эпидемии; долгие десятилетия для восстановления регионов.
- Социальные и культурные последствия: миграции, разорение дворянства и крестьянства, потеря капитала и институционной преемственности в ряде регионов; сильный травматический отпечаток в памяти народов.
Аргументы в пользу «поворотного момента»
- Вестфальский мир ($1648$): закрепление принципов государств‑наций и суверенитета (cuius regio, eius religio в новой интерпретации), снижение универсалистской роли имперских/папских институтов — начало «векового» европейского порядка, основанного на балансе сил.
- Перераспределение сил: ослабление Габсбургов в Центральной Европе, возвышение Франции и Швеции как великих держав — смещение центра тяжести европейской политики в пользу западно‑европейских держав.
- Военная и государственная трансформация: рост значимости постоянных армий, централизация фискальной политики, усиление административных машин — мощный стимул к формированию модерных государств.
- Идеологические последствия: ослабление религиозной монополии в дипломатии и международных отношениях, развитие дипломатического протокола и многосторонних переговоров.
Оценка и обоснование
- Региональная дифференциация: для центральноевропейских территорий (особенно германских) это прежде всего катастрофа — демографически и экономически последствия были разрушительными и продолжительными.
- Системный эффект: для всей европейской системы война действительно стала переломной: закрепила принципы государственного суверенитета, сместила баланс сил и ускорила процессы становления централизованного государства и профессиональных армий.
- Поэтому точнее сказать, что Тридцатилетняя война ($1618$–$1648$) одновременно была катастрофой для миллионов людей и поворотным моментом в истории европейского политического устройства. Если нужно выбрать одну формулировку — исторически ближе к реальности двоякая интерпретация: «катастрофа в человеческом измерении + поворотный момент в институционально‑политическом измерении».