Я — купец из Константинополя; в торговом обозе шел на север, когда стал свидетелем набега печенегов. Было утро, на исходе весны $1091$ года; сначала увидели лишь пыль на горизонте — потом поток всадников, быстрых как вихрь.
Они не шли в строю: мелкие отряды окружали село, метили домовины луками и метательными дротиками; затем, не вступая в длительный бой, быстро опустошали дворы, хватали скот и людей. Вершинники действовали по одной схеме: дальний маневр стрелами, притворный отступ и удар конницей по тем, кто пытался скрыться или бежать. Я видел, как их стрелы прошивали ткань палаток и кроили паруса телег — уязвимость обозов была полнейшей.
Одежда и вооружение отличали их от греков: меховые шапки, войлочные кирасы, короткие луки и длинные сабли; конь — рослый, выносливый, часто с недружной покорностью. Ни знамён, ни единого командного флага — только быстрый хаос и дисциплина на уровне всадника. Крики, ворот повозок, запах горящих амбаров и железный привкус крови — всё это вытеснило торговую рутину.
Мы потеряли часть товара и двух охранников; несколько крестьян были схвачены. Местные стражи (тема) прибыли через день, собрали разбитые повозки и молниеносно устроили погоню, но догнать печенегов не смогли: на их стороне была натренированность и знание степи. Городские власти обещали компенсацию, а я принял решение на время свернуть торговлю в этих краях и искать хлеб на западных маршрутах.
Как свидетель, отмечаю: такие набеги подрывают доверие к торговым маршрутам, втягивают крестьян в работорговлю и требуют от империи либо усиления мобильных отрядов, либо дипломатии с племенами. Для купца это урок — торговать значит быть готовым к скорой перевозке и иметь запасные пути и охрану.