Краткий тезис: мифология выступает сырьём для конструирования национальной самобытности — даёт символы, мифы происхождения и героев, которых можно легитимировать через искусство, образование и политический дискурс. На примере возрождения древнегреческих мифов прослеживаются механизмы символической мобилизации в $XIX$ в. и их дальнейшая инструментализация в $XX$–$XXI$ вв.
1) Возрождение в $XIX$ веке — механизмы и влияние
- Культурный контекст: романтизм и филеллинизм возродили интерес к античности как модели эстетики, морали и политической идеологии.
- Институционализация: классическое образование, музеи, археология (вкл. раскопки Шлиманна и рост интереса к гомеровскому наследию) перенесли мифы из устной/литературной традиции в школьные программы, архитектуру и изобразительное искусство.
- Политическое значение: для греческого национального движения мифы стали доказательной базой исторической преемственности (связь с античностью) и легитимации независимости и государства (война за независимость $1821$ и формирование модерного греческого государства).
- Последствия: формирование единой культурной памяти, символов (Гомер, Александр, Геракл, Парфенон), укрепление национальной идентичности, но одновременно маргинализация народных и немонолитных идентичностей (иммигранты, славянские меньшинства, цыгане).
2) Политическая инструментализация в $XX$–$XXI$ веках — примеры и формы
- Авторитарные и националистические режимы: метафоры и образцы из античности использовалися для легитимации режима и военной доблести (пример: режим Метаксаса — апелляция к спартанским идеалам; параллели в Италии и Германии, где древние мифы переинтерпретировались под националистические/расистские доктрины).
- Территориальные претензии и «великая идея»: мифологизированные идеи исторической миссии (например, «Великая идея» в Греции) оправдывали политические и дипломатические амбиции.
- Символические конфликты: споры о символах (например, солнце Филиппов/Вергина, Александр Великий) стали предметом международных конфликтов и дипломатии (Югославия/Северная Македония).
- Политические партии и движения: правые и радикальные организации используют античные символы и мифы в риторике и пропаганде для апелляции к «чистой» национальной идентичности (включая эстетическую репрезентацию в митингах, одежде, медиа).
- Глобализация и коммодификация: в $XX$–$XXI$ вв. мифы активно эксплуатируются в туризме, брендинге и культурной дипломатии, что одновременно популяризует наследие и упрощает/оштрафует сложные исторические смыслы.
3) Механизмы функционирования и риски
- Селекция и редукция: выбираются удобные сюжеты (герои, победы, «чистота крови») — убираются противоречивые элементы; миф становится инструментом «изобретённых традиций».
- Мифтрансляция в образовательной и музейной политике закрепляет канонические нарративы и исключает альтернативные идентичности.
- Легитимация насилия и исключения: мифы могут оправдывать этноцентризм, дискриминацию и территориальные претензии.
- Контрдвижения: академическая критика, критическая публичная история, инициативы по инклюзивному наследию и репатриации артефактов пытаются деконструировать мифологические наративы.
4) Итоговая оценка
- Мифология эффективно консолидирует нацию через символы, образцы и чувство исторической преемственности (в $XIX$ в. это помогло создать модерные национальные государства).
- В $XX$–$XXI$ вв. та же мифологическая матрица стала инструментом как культурной дипломатии и экономики (положительный аспект), так и политической манипуляции, легитимации авторитаризма и этнонационализма (негативный аспект).
- Критически важны институты (образование, наука, музейная политика, международное право), которые либо канализируют мифы в плюралистическую культуру, либо превращают их в жесткий идеологический инструмент.