Кратко и по существу.
1) Что такое мотив у Борхеса
- Лабиринт и библиотека у Х.Л. Борхеса — это мыслительные конструкции-парадоксы («Библиотека Вавилона», «Сад ветвящихся тропок», другие рассказы из сборника «Лабиринты»): лабиринт — не только физическая структура, а метафора бесконечности, множества возможных текстов/путей и невозможности окончательного знания; библиотека — модель тотальной совокупности знаков, где содержится всякая возможная книга, потому вопросы о смысле, истине и поиске утраченного знания превращаются в логическую/эпистемологическую задачу. Борхес ставит вопросы о бесконечности, о соотношении случайности и предопределённости, об онтологии вымысла (кто создаёт миры — автор, текст или читатель?) и о границах познания. Художественно реализует это в виде коротких, афористичных притч с псевдо‑историческими ссылками, академическим тоном, формальными апориями и метафикцией.
2) Что аналогично у русских символистов
- У русских символистов (А. Белый, А. Блок, В. Иванов, Д. Мережковский и др.) мотив лабиринта/книги появляется в иконографии духовного поиска. Лабиринт чаще—городской или внутренний: город как паутина судеб и знаков (наиболее ясный пример — роман А. Белого «Петербург» — город как геометрический, психологический и исторический лабиринт). Книга/библиотека у символистов — не комбинаторная машина, а сакральный архив, храм откровения, «Книга судеб» или церковный свод смыслов; поэт — жрец, раскрывающий символы. Философские вопросы здесь: возможность мистического единения с Абсолютом, значение личной и коллективной судьбы, функции знака и образа как посредников между землёй и трансцендентным. Художественно это выражено через музыкальность стиля, многозначность образов, синестезию, аутопоэтическое мистицизм‑мифотворчество и акцент на интуитивном откровении, не на логике и системной деконструкции.
3) Главное отличие (сравнительная рефлексия)
- Направленность вопроса: Борхес превращает лабиринт/библиотеку в концептуальную проблему (эпистемология, логика, метафизика текста); символисты — в метафизико‑мистический опыт (поэтическая инициация, символ как путь к Абсолюту).
- Метод: Борхес — лаконичная проза‑парадокс, псевдо‑научные ссылки, игровая рациональность; символисты — лирико‑мифологическая, музыкально‑ассоциативная поэзия, ритуализация слова.
- Образность: у Борхеса лабиринт часто строится из идей/текста (структурирован, «счётный»); у символистов — из ощущений, мифов, метафизических соответствий (атмосферный, инициационный).
4) Итог (в одну фразу)
- Оба круга традиций используют лабиринт и книгу как способы поставить вопрос о соотношении языка, мира и познания; но Борхес делает из них логические машины для демонстрации апорий знания и бытия, тогда как русские символисты превращают их в ритуалы мистического постижения и поэтического откровения.