Кратко и по существу — приёмы сатиры в Гоголя («Ревизор») и в Булгакова (эпизод с Никанором Ивановичем и «квартирным делом» / эпизоды с MASSOLIT) — сходства и различия.
1) Объекты сатиры
- Гоголь: местная власть и мелкая администрация — мэр, судья, чиновники городка как типы порочности (коррупция, лесть, глупость, суетливость).
- Булгаков: власть и бюрократия советской Москвы (включая литературно-организационную бюрократию — MASSOLIT), но также нравственная деградация людей под давлением режима; эпизод с Никанором показывает произвольные репрессии, страх и абсурдность официальных процедур.
2) Приёмы изображения (стилистика и драматургия)
- Гоголь:
- Фарс и комедия положений: недоразумение (ошибка — принятие Хлестакова за ревизора) разворачивается в серии всё более нелепых сцен.
- Карикатурные типы: обострённая детализация внешности, манер, речи (именна выработка стереотипов).
- Ирония автора и драматическое обнажение — общественный спектакль самообмана чиновников.
- Сцена-композиция: концентрация действия в одном городке, рост сатирического эффекта через накопление эпизодов.
- Булгаков:
- Магический реализм / гротеск: вмешательство Воланда как внешней силы, которая обнажает пороки через чудо и наказание.
- Ирония, сарказм, пародия, но в сочетании с трагическим и фантасмагорическим началом — сатире присуще нравственное возмущение.
- Эпизодность и многоплановость (параллельные сюжеты: Москва и Пилат) дают более сложную аллегорическую структуру.
- Диалог с тоталитарной реальностью: бюрократия показана как механизм произвола, деморализации и страха, а не только как фарсовая нелепость.
3) Художественные средства, общие для обоих авторов
- Преувеличение и карикатура — чтобы выявить пороки.
- Ирония и сатирическая гипербола — чиновники предстают в крайних чертах.
- Использование конкретных сцен/эпизодов как «микроскопа» для социальной критики.
- Обличающий тон: оба авторы стремятся показать общественную угрозу от бездушной или коррумпированной власти.
4) Существенные различия в методах и в цели сатиры
- Метод:
- Гоголь опирается на комедию положений и бытовую карикатуру: ошибка/обман выявляет все слабости системы через публичный позор. Нет мистики, сатиру поддерживает бытовая логика и слово/реплика.
- Булгаков использует фантастику и морально-метафизическую перспективу: чудо Воланда — инструмент «высшей» сатиры, которая наказывает/обнажает не только глупость, но и злодейство системы; часто сатирические эпизоды окрашены в трагическое и абсурдное.
- Цель:
- Гоголь стремится к общественно-педагогическому разоблачению — высмеять, показать нелепость и, косвенно, призвать к исправлению пороков (комедия как зеркальце недугов).
- Булгаков ставит более безысходный и глубинный диагноз: бюрократия — часть тоталитарной машины, порождающая страх, моральную деградацию и несправедливость; сатиру сопровождает нравственное осуждение и символическая расплата (не просто смех, а нравственная деконструкция).
- Тон:
- Гоголь — преимущественно легкий, ехидный, оптимистично-обличительный.
- Булгаков — резкий, местами мрачный, иронически жестокий; сатирический эффект усилен элементом мистики и трагедии.
5) Примеры (конкретика)
- «Ревизор»: сцена приёма Хлестакова — льстивые речи, хвалебные тосты, щедрые подношения, видимая паника и попытки подкупа; механизм сатиры — обнажение пороков через комическую ошибку и накопление нелепостей.
- «Мастер и Маргарита» (Никанор Иванович / квартирное дело): случайное бюрократическое обвинение, мгновенная трансформация жизни человека (от спокойного председателя до униженного и боящегося), паника, показанная как результат системы произвола; приём — гротескное чудо, которое делает видимым скрытую реальность бюрократического произвола.
6) Итого (коротко)
- Сходство: оба автора высмеивают власть и бюрократию через преувеличение, иронию и типизацию; показывают, что система порождает лицемерие, лесть и злоупотребления.
- Различие: Гоголь — сатирик-фарсер, направленный на общественное разоблачение и исправление через смех; Булгаков — сатирик с метафизическим и трагическим акцентом, использующий фантастику для обнажения глубинной нравственной порочности режима и бесчеловечности бюрократических механизмов.