Кратко и по сути — как менялась роль автора и читателя от позднего средневековья (напр., Данте) к Новому времени и особенно к роману XIX в.: три взаимосвязанных плана — институциональный, жанровый и теоретический.
1) Институциональные изменения
- Печатание: из рукописной традиции в печатную (XV в.) — резкое удешевление, стандартизация текста, массовая тиражируемость. Это ослабило локальную «авторитетность» текста, увеличило число читателей и вариантов чтения.
- Публичная сфера и рынки: рост грамотности, тиражной прессы, салонов и книжных рынков создал массовую читающую публику и коммерческую логику: автор стал продавцом текста, издательства — посредником.
- Патронат → профессиональная авторность: в позднем средневековье писатель часто зависел от церковного/дворового покровительства; к XVII–XIX вв. всё больше профессиональных писателей, живущих за гонорары и тиражи.
- Право и цензура: церковная и монархическая цензура ранней Нового времени сохраняла контроль, но с XVIII в. — развитие авторского права (Statute of Anne, 1710) формализует имущественный интерес автора к тексту и усиливает его «владение» произведением.
2) Жанровые трансформации
- Средневековая auctoritas и аллегория: у Данте автор выступает как богословско-космологический свидетель, текст воспринимается как носитель морально-теологических истин, поддерживаемых авторитетом классики и церкви; читатель — обучаемый/экзегет, следующий установленным ключам чтения.
- Возникновение и становление романа: роман (XVII–XIX вв.) фокусируется на индивидуальном опыте, психологическом реализме, повседневности; нарративная перспектива усложняется (я-нарратор, омнисиент, фривольное смешение стилей).
- Новые техники: эпистолярный роман, реализм, внутренняя речь и «свободная косвенная речь» (Flaubert, Dickens, Tolstoy) делают читателя активным интерпретатором субъективных позиций персонажей; повествовательная авторская видимость может быть скрыта или подчёркнута (премьеры, предисловия, метаповествование).
- Параметры жанра меняют соотношение автор/читатель: в романе автор часто моделирует «имплицитного читателя», предполагая определённую интерпретационную компетенцию и эмоциональную соучастность.
3) Теоретические и идеологические сдвиги
- Гуманизм и индивидуализм: с Ренессансом и особенно с Просвещением усиливается идея автора как индивидуального субъекта, источника смысла, автора как носителя разума и вкуса.
- Романтическая идеализация: конец XVIII — начало XIX вв. укрепляют представление об авторе как гении, творце оригинального «я» — это повышает индивидуальную "власть" автора, но одновременно превращает его в культурный образ (бренд).
- Критика авторитета текста: параллельно развивается критическая рефлексия — филология, историческая критика, литературная критика, что частично «денатурализует» авторскую власть (текст подвергают историко-структурному анализу).
- Смещение к читателю: с распространением романа и массовой печати роль читателя усиленно интерпретативна; литературная коммуникация всё больше понимается как диалог — автор конструирует ожидания, читатель их подтверждает/пересматривает. Позднее (XIX–XX вв.) теоретики оформят эти наблюдения в понятиях «имплицитный автор», «имплицитный читатель», «интерпретативная община».
4) Практические следствия для понятия авторской власти
- От трансцендентной auctoritas (автор как носитель богословско-философского авторитета) — к секулярной, личностной и коммерческой власти (право распоряжаться текстом, интеллектуальная собственность, культурная слава).
- Одновременно «власть» автора фрагментируется: рыночные условия, редакторы, издатели, цензоры, критики и читатели — все влияют на судьбу текста; автор не монополизирует смысл.
- Читатель стал активным соавтором значения: массовое чтение, критика и разнообразие интерпретаций нивелируют единую «каноническую» авторскую интерпретацию.
Короткое сравнение на примерах
- Данте: авторитет как носитель теологии и моральной истины; текст требовал единого экзегетического чтения, опирался на auctoritas классиков и церкви.
- Роман XIX в. (Balzac, Dickens, Tolstoy): автор — профессионал/творец личности; текст адресован массовому читателю, рассчитан на эмоциональную идентификацию, подвержен рынку и критике; читатель интерпретирует и «достраивает» смысл.
Вывод: от позднесредневековой модели, где автор гарантировал догматическую и культурную истину, к модели Нового времени и XIX века — автор становится одновременно индивидуальным творцом, коммерческим агентом и частью медиативной цепочки; читатель превращается из пассивного ученика в активного партнёра в создании смысла.