Первый день на воле, вольно по лесам, Мцыри бродит, душою полна. Ему всё странно, всё милей и часом, Лежит душа его в молитве сна.
Вдали встает он на крутых высотах, Смотрит на мир, недосягаемый, И голосит ему как птица глас, Кровавые струи, в небо бьющие.
Так он блуждает, среди лесов, И впереди ему не видно пути, Он ведом только теми глубокими слов, Которыми его сердце горит.
Второй день проходит неспешно, Мцыри смело стреляет за зверя. Он чувствует свободу в груди, И радость в сердце его играет.
И вновь возвышается он на горе, И с переменным обличьем природы, Он взирает на мир, широкий и гордый, И вдруг понимает, что свобода – в том, Чтоб быть своим, идти впереди весело.
Третий день на воле – день решений, Мцыри смотрит в светлое будущее. Он решает, что жизнь нам дана для дела, И надо ей служить, как светлой звезде.
Третий день на воле – день перемены, Мцыри понимает, что жизнь коротка, И в своем сердце слышит он песню, Которую поет в небесах птица голубая.
Первый день на воле, вольно по лесам,
Мцыри бродит, душою полна.
Ему всё странно, всё милей и часом,
Лежит душа его в молитве сна.
Вдали встает он на крутых высотах,
Смотрит на мир, недосягаемый,
И голосит ему как птица глас,
Кровавые струи, в небо бьющие.
Так он блуждает, среди лесов,
И впереди ему не видно пути,
Он ведом только теми глубокими слов,
Которыми его сердце горит.
Второй день проходит неспешно,
Мцыри смело стреляет за зверя.
Он чувствует свободу в груди,
И радость в сердце его играет.
И вновь возвышается он на горе,
И с переменным обличьем природы,
Он взирает на мир, широкий и гордый,
И вдруг понимает, что свобода – в том,
Чтоб быть своим, идти впереди весело.
Третий день на воле – день решений,
Мцыри смотрит в светлое будущее.
Он решает, что жизнь нам дана для дела,
И надо ей служить, как светлой звезде.
Третий день на воле – день перемены,
Мцыри понимает, что жизнь коротка,
И в своем сердце слышит он песню,
Которую поет в небесах птица голубая.