Кратко: Дюркгейм объясняет различия уровней самоубийств через две общественные переменные — социальную интеграцию и нормативную регуляцию. В традиционных обществах интеграция и регуляция сильнее, следовательно меньше «эгоистических» и «аномических» самоубийств; в индустриальных — интеграция и регуляция ослаблены из‑за индивидуализации, урбанизации и экономических потрясений, что повышает соответствующие типы самоубийств.
Механизм (суть)
- Социальная интеграция (I): степень включённости индивида в коллективные связи (семья, религия, община). Низкая $I$ → растёт эгоистическое самоубийство (утрата смысла, одиночество).
- Нормативная регуляция (R): степень регулирования желаний и ожиданий нормами общества. Низкая $R$ (резкие социально‑экономические сдвиги) → аномическое самоубийство (нормативная дезориентация).
- Алгоритмически: $$S_{\text{ego}}\propto \frac{1}{I},S_{\text{an}}\propto \frac{1}{R},$$ и общий уровень самоубийств можно рассматривать как сумма вкладов типов: $$S=S_{\text{ego}}(I)+S_{\text{an}}(R)+S_{\text{alt}}(I)(+\text{прочие факторы}).$$ - В $\text{конце XIX — начале XX вв.}$ индустриализация (дифференциация труда, миграция в города, секуляризация) снижала $I$ и/или $R$, что по Дюркгейму давало более высокие показатели самоубийств по сравнению с традиционными сельскими и ремесленными сообществами.
Ограничения и основные современные критики
1. Экологическая ошибка: выводы Дюркгейма основаны на агрегированных статистиках (национальные/региональные уровни); перенос на уровень индивидуального риска некорректен без вмешательства микроданных.
2. Проблемы измерения: понятия «интеграция» и «регуляция» трудно операционализировать; регистрация самоубийств в разное время/странах непоследовательна (стигма, правовые и религиозные факторы влияют на статистику).
3. Омонимность причин: экономические циклы, доступ к методам совершения самоубийства, психические заболевания, гендер, социальный статус и политика здравоохранения — все влияют, и многие исследования показывают значимый вклад этих факторов независимо от интеграции/регуляции.
4. Культурная вариативность и смысл: самоубийство структурируется культурными смыслами и религиозными нормами; одна и та же степень «интеграции» может иметь разные последствия в разных культурах.
5. Детермнизм и упрощение: модель Дюркгейма склонна к социологическому детерминизму и недооценивает индивидуальные мотивы, психопатологию, агенцию.
6. Эмпирические несходства: последующие исследования дали смешанные результаты — в некоторых индустриальных странах уровни самоубийств не всегда выше, чем в традиционных, или меняются нелинейно во времени; также наблюдаются региональные аномалии, которые трудно объяснить только интеграцией/регуляцией.
7. Нехватка микромеханизмов: теория описывает корреляции и типы, но слабо уточняет механизмы превращения «слабой интеграции» в конкретное индивидуальное действие (психологические посредники, сеть поддержки и т. п.).
Современные доработки (кратко)
- Использование многоуровневых (multilevel) и сетевых методов для одновременной проверки эффектов индивидуального и контекстного уровней.
- Включение показателей психического здоровья, экономических шоков, доступа к средствам и культурных факторов в модели.
- Комбинирование статистики с качественными исследованиями (психологические «аутопсии»), чтобы связать макро‑условия с микропроцессами принятия решения.
Вывод (одной строкой): Дюркгеймовская пара «интеграция — регуляция» даёт мощную теоретическую рамку для объяснения общих исторических трендов самоубийств в $\text{конце XIX — начале XX вв.}$, но требует методологической осторожности, учёта множества дополнительных факторов и эмпирической верификации на микроуровне.