Коротко — возрождение «языческих» мифов и ритуалов в постсоветском пространстве выполняет сразу несколько взаимосвязанных функций в процессе конструирования $илиреконструкции$ национальной идентичности. Ниже — структурированное объяснение с теоретическими ориентирами, типичными практиками и формами конфликта, плюс возможные риски и позитивный потенциал.

1) Теоретическая опора $коротко$

Во многих объяснениях используются классические подходы: «воображаемые сообщества» Б. Андерсона $нациикаккультурныеконструкции$, «изобретённые традиции» Хобсбаума и Рейнджера $ритуалычастосоздаютсязановодлялегитимациисовременногопорядка$, теории коллективной памяти $Halbwachs$ и этно-символизм $A.Smith$. Антропологические идеи о ритуале $Дюркгейм—социальнаясолидарность;Тернер—лиминальностьикоммутас$ объясняют механизмы, через которые ритуал формирует общность.

2) Функции мифологии и ритуала в формировании идентичности

Легитимация исторической преемственности: мифы о дохристианском прошлом создают ощущение длительной, автохтонной культурной линии, «корней» народа, которые можно противопоставить имперским/советским наративам.Территориальная сакрализация: через ритуалы и мифы сакрализуются пейзажи $дубы,курганы,священныерощи$, что усиливает связь народа с землёй и оправдывает культурную $иногдаиполитическую$ привязанность к территории.Социальная интеграция и воспроизводство норм: ритуалы закрепляют моральные и гендерные роли, правила общины, обряды перехода $крестины,свадьбы,похороныпореконструированнымобразцам$.Границы и отличия: мифология служит маркировкой «своих» и «чужих», помогает отличить «наших» от бывших метрополий, соседей или «универсальных» западных ценностей.Символическая мобилизация: образы богов, героев и архаических знаков используются для политической риторики $национализм,антироссийские/антиевразийскиенарративы,«восстановлениедостоинства»$.Идентичность как практическое действие: ритуалы создают эмбодированный опыт общности — чувство сопричастности сильнее простого знания о «происхождении».Культурная альтернатива и сопротивление: неоязычество воспринимается некоторыми как ответ на религиозную монотонность $церковь$, массовую культуру и последствия советской секуляризации/ассимиляции.

3) Типичные практики восстановления

Исследование фольклора, топонимов, языковых реконструкций; использование археологии и этнографии как «источников аутентичности».Создание календаря праздников $солнечныециклы,сезонныеярмарки$, реконструкция обрядов.Сакрализация ландшафта $установлениесвященныхмест,восстановлениекультовыхдеревьев,капищ$.Общественные праздники, фестивали, образовательные инициативы, туристические проекты.Взаимодействие с государством за признание, статус религии, охрану культурного наследия.

4) Конфликтные линии $почемувозникаютспоры$

Религиозные конфликты: противостояние с православными или католическими церквями — обвинения в «язычестве», демонизации или раздрае общества.Политизация: неоязычество используется как инструмент националистических и правых движений, что вызывает опасения по поводу ксенофобии, этноцентризма и милитаризации символики.Аутентичность vs изобретение: споры о том, насколько реконструкции правомерны — академики и критики указывают на «изобретённые традиции», адепты утверждают практическую необходимость реконструкции.Межгрупповые конфликты: этнические меньшинства, религиозные меньшинства и мигранты могут чувствовать себя исключёнными из «возрождаемой» национальной истории.Государственная позиция: в одних странах $некоторыхбалтийских$ подобные движения иногда получают элементарную поддержку как способ дистанцироваться от русского культурного влияния; в других $частипостсоветскогопространства$ — репрессии или давление со стороны доминирующих конфессий и власти.Правые и радикальные фракции: часть неоязыческих групп в ряде стран ассоциировалась с ультранационализмом и ксенофобией, что усиливает социальное напряжение и ужесточает конфликты.

5) Примеры $вобщемвиде$

Балтийские реконструкции $например,литовскоеилатвийскоенеоязычество$ часто позиционировались как часть национального возрождения после советской эпохи; акцент на языке, фольклоре и природных святынях.Славянские родноверы в России, Украине, Беларуси разнообразны: от мирной этнокультурной практики до политически ангажированных групп. В некоторых местах наблюдаются публичные споры с православной церковью и властями по поводу символики и ритуальных практик.

6) Позитивный потенциал и риски

Позитив: восстановление интереса к языку, фольклору, локальной истории; укрепление местных сообществ; культурный плюрализм; туристический и образовательный эффект.Риски: этноцентризм и исключительность, политическая эксплуатация мифов, антидемократические тенденции, подмена научной истории идеологией, притеснение меньшинств и религиозных оппонентов.

7) Практические и нормативные рекомендации $длягосударства,академий,общества$

Защищать право на свободное вероисповедание, но одновременно следить за соблюдением прав человека и недопущением разжигания ненависти.Поддерживать научное исследование традиций и публичную историю, чтобы свести к минимуму манипуляции «мифами».Поощрять инклюзивные формы культурного возрождения, которые не исключают граждан по этническому или религиозному признаку.Стимулировать диалог между различными религиозными и светскими группами, чтобы ритуалы могли существовать в рамках гражданского плюрализма.Разделять культурно-этнографическое восстановление $наследие,фольклор$ от политической идеологии; сохранять критическое образование по истории и памяти.

8) Вывод
Мифология и ритуал в неоязыческих движениях — это мощные инструменты конструирования коллективного смысла: они дают ощущение корней, территориальной принадлежности и общности. В постсоветском контексте это часто работает как средство преодоления советской культурной унификации и как ресурс для национальной идентичности. При этом те же механизмы легко становятся источником конфликтов, если мифы превращаются в инструмент исключения или политической манипуляции. В итоге многое зависит от того, будут ли эти практики развиваться в духе открытого гражданского диалога и научного осмысления, или же станут ареной для узкоидентификационных и радикальных проектов.

Если хотите, могу:

привести более детальные локальные кейсы $Литва/Латвия/Россия/Украина$ с хронологией главных конфликтов;развернуть анализ конкретных мифов и ритуалов и показать, как именно они структурируют социальные границы.