Кратко и по существу.

Символика

Голова/отрезание головы — символ разрыва рационального дискурса и утраты «высшего» понимания: у Берлиоза отонима логика, власть слова и «научное» самооправдание; физическое рассечение как метафора идеологического рассечения личности. Транспорт/трамвай и обрыв повседневности — рутина города, «механика» советской жизни, которая неожиданно перерезает человеческую плоть; бытовая техника как агент апокалипсиса. Пророчество/сон — знак вмешательства иррационального/мифического в рациональный мир; сон как порог между видимым и невидимым, истиной и самообманом. Образы огня/катастрофы и краха нравственного порядка (в широком смысле) — символ очищения и суда, но здесь иронизируемый, пародируемый.

Апокалиптические мотивы

Мотив предзнаменования и Судного дня: сон (или предсказание) выступает как предвестник конца прежнего порядка — не религиозного спасения, а краха уверенности в научном и политическом ракурсе. Космическая и моральная катастрофа в бытовой форме: апокалипсис не в виде грозы с небес, а в виде тривиального городского происшествия, что подчеркивает абсурдность «великого конца» в мире, утратившем сакральность. Пастиш библейских видений: сновидение вписано в традицию пророческих снов (Библия), но переломано сатирой — «последнее» явление доведено до бытового фарса.

Сатирическая функция сцены

Высмеивание советского рационализма и официального атеизма: Берлиоз — представитель литературно-идеологической элиты, уверенный в собственной исключительности; сон/смерть демонстрируют беспомощность этой уверенности перед иррациональным и метафизическим. Комизм столкновения большого слова и мелкой реальности: грандиозные идеологические конструкции рушатся вслед за банальным несчастным случаем; сатирическое уменьшение трагедии до фарса. Критикует бюрократическую и интеллектуальную самодовольность: герои «Massolit»-типа не видят глубже, их теория не защищает их от практических последствий — автор иронизирует над «наукой» без нравственности и метафизики.

Слои реальности и критики, которые сцена объединяет

Личный/психологический слой: сон — проявление подсознательных страхов, сомнений и вины героя. Социально-исторический слой: критика советской интеллигенции, её риторики и общественного положения. Мифологический/религиозный слой: апокалиптические и пророческие мотивы, обращение к библейской традиции. Литературно-метафорический уровень: авторская ирония и аллегория, где реальное событие читается как знак и одновременно как сатирическое разоблачение.

В итоге сцена сна Берлиоза — компактный концентрат романа: через символику и апокалиптические мотивы Булгаков показывает, как советская «реальность» и интеллигентский рационализм оказываются уязвимы перед глубокими метафизическими вопросами, а сатирическое деконструирование этой уязвимости делает сцену одновременно пророческой и фарсовой.