Кратко: и Борхес, и Пелевин используют постмодернистские приёмы, которые разрушают традиционные представления об авторе как едином суверенном творце, об оригинале как уникальном произведении и о тексте как замкнутой системе. Ниже — конкретные приёмы, примеры из текстов и их философско‑эстетическое значение.
1) Псевдо‑биографическая и псевдо‑научная аппаратура (фиктивные ссылки, редакторы, примечания)
- Борхес: «Pierre Menard, Author of the Quixote» — повесть построена как критическая статья о якобы существующем авторе; «Tlön, Uqbar…» начинается с энциклопедических ссылок и вымышленных томов.
- Пелевин: «Generation P» насыщен имитациями маркетинговых отчётов, пресс‑релизов и псевдоаналитики; «Чапаев и Пустота» использует заметки, вставные рассказы и «исторические» сведения.
- Значение: подрывает доверие к авторитету текста; автор «распыляется» между псевдо‑экспертами, читателем и вымышленной службой комментариев — авторство перестаёт быть монолитным, текст начинает притязать на документальность одновременно и не‑документальность.
2) Псевдоплагиат / идентичность текста при смене автора
- Борхес: в «Pierre Menard…» герой намеренно воспроизводит слова Сервантеса; тот же текст в новых условиях становится новым произведением.
- Значение: оригинал — не просто последовательность слов, а контекст и акт авторства; повтор/копия при новом авторском намерении становятся новой эстетической реальностью. Это деконструирует романтическую идею уникального гения.
3) Интертекстуальность и цитирование несуществующих/измышленных источников
- Борхес: массовое цитирование вымышленных книг («Библиотека Вавилона», энциклопедия Тлёна) делает текст сетью ссылок, где граница между вымыслом и реальностью стирается.
- Пелевин: «Жизнь насекомых», «Generation P» — монтаж мифов, рекламных слоганов, буддийских текстов и массовой культуры; цитаты часто функционально «переплавлены».
- Значение: текст — не атомарное творение, а палимпсест; автор — ремиксер культурных фрагментов. Философски это близко к идее языка как единственной «реальности» (конструктивизм).
4) Метафикция и автор как персонаж
- Борхес: автор‑рассказчик комментирует собственную выдумку, редакторы и переводчики сами становятся фигурами текста.
- Пелевин: в «Чапаеве и Пустоте» повествование переключается между рассказчиком/поэтом, персонажами исторического плана; авторская позиция размыта.
- Значение: исчезновение «всемогущего» автора (death of the author) — смысл не закреплён у создателя, а конструируется в тексте и читательском акте.
5) Пастиш, пародия, коллаж (бриколаж)
- Борхес: создание «жанровых» имитаций — эссе на манер критического обзора, фальш‑энциклопедии.
- Пелевин: стильовый микс — реклама + мифология + философия + сатира (особенно в «Generation P»).
- Значение: оригинальность как «новизна стиля» утрачивает смысл; эстетика игры и иронии ставит под сомнение серьезность авторского послания, одновременно позволяя политическую/культурную критику через лицедейство жанров.
6) Лабиринты, множественность возможных текстовых исходов (структурные устройства)
- Борхес: «The Garden of Forking Paths», «Library of Babel» — тексты организованы как лабиринты, где возможны все варианты событий/текстов.
- Пелевин: фрагментарные нелинейные композиции, «мультивариантность» миров сознания (например, в «Жёлтой стрелe» или «Чапаеве»).
- Значение: отвергается идея единой, фиксированной истории/авторской воли; текст как пространство возможностей, где автор — один из путеводителей, а не властелин мира.
7) Симулякры и медиа‑реальность
- Борхес: показал, как текст может создавать «реальность» (Тлён — пример мира, созданного текстами).
- Пелевин: в «Generation P» реклама и PR создают симулякры — мир потребления, где «оригинал» замещён образом; авторы становятся поставщиками знаков.
- Значение: авторство трансформируется в производство образов/символов; эстетика — критика гиперреальности, где подлинное и копия неразличимы.
8) Рефлексия о языке как мире
- Борхес: язык конституирует бытие (Тлён, библиотека); текст — не отражение мира, а его созидание.
- Пелевин: синтез буддистской пустоты и медиа‑символики — субъект и автор как конструкция языка/знака.
- Значение: автор вовсе не автономен — он продукт языка и культуры; эстетически это приводит к минимизации авторского авторитета и к игре смыслов.
Короткие выводы:
- Автора уводят из центра: авторство становится распределённым, многоуровневым, иногда маской или ролью.
- Оригинал теряет абсолютную ценность: повтор, цитата, ремикс и симулякр равны «первоисточнику» или даже порождают новый смысл.
- Интертекстуальность не просто «ссылки», а онтологический принцип: миры текстов конструируют реальность и идентичность.
- Философско‑эстетически это ведёт к критике метанарративов, к игре, иронии и к демонстрации, что смысл — продукт взаимодействия текстов, авторов и читателей.
Если нужно, могу кратко проиллюстрировать каждый приём конкретными цитатами и страницами из названий.