Кратко — рамочный рассказ (frame narrative) — это структура, где внешний рассказчик задаёт контекст для вложенных историй; она выполняет и объединяющую, и стратегически дистанцирующую функции.
В «Тысяча и одной ночи» (название от $1001$ ночи) главные функции рамки:
- психологическая и перформативная: Шахразад рассказывает, чтобы отсрочить казнь — приём «отсрочки через клиффхэнгер» поддерживает напряжение и внимание;
- объединяющая формальная функция: единая ситуация (двор, судьба рассказчицы) легитимирует многообразие жанров и сюжетов, связывает сказки в сеть;
- медиативно-эпистолярная/оральная: рамка передаёт устную традицию, придаёт сказкам «аутентичность» и авторитет рассказчика;
- тематическая и идеологическая: через вложенные рассказы осуществляется нравственное, политическое и социальное рассуждение — критика власти, вопросы пола, морали;
- многоголосие и метанарратив: вложенные истории включают собственные рамки и интерлюдии, создавая эффект рекурсии и зеркального отражения сюжетов.
В романе $\mathrm{XX}$-го века рамочный приём работает иначе — чаще как инструмент модернистских и постмодернистских приёмов:
- дестабилизация авторитета и истины: рамка подчёркивает ненадёжность повествования, множественность точек зрения;
- метафикция и самореференция: рамка делает текст о тексте (напр., Nabokov — «Pale Fire» $1962$, Calvino — «If on a winter's night a traveler» $1979$), привлекает внимание к механике повествования;
- формальный эксперимент: разрыв хронотопа, фрагментация, нелинейность (Cortázar — «Hopscotch» $1963$);
- этический/политический отступ: рамка создаёт дистанцию, позволяющую автору критиковать общество скрытыми способами (John Fowles — «The French Lieutenant's Woman» $1969$);
- вовлечение читателя: рамочный рассказ часто обращается к реальному читателю, делает его соучастником интерпретации (Calvino).
Эффекты вложенной структуры (общие для «Тысяча и одной ночи» и модернистских/постмодернистских романов):
- поддержание и манипуляция напряжением через отсрочку сюжета;
- многоголосие и полификция — расширение перспектив, сомнение в объективной истине;
- тематические эхo-эффекты — мотивы и сюжеты перекликаются между уровнями, обогащая значения;
- эстетика глубины и лабиринта — mise en abyme, рекурсия, ощущение бесконечной истории;
- дистанцирование и ирония — рамка позволяет автору комментировать или деконструировать собственный рассказ;
- институциональная и социальная защита — рамка даёт средство для передачи «опасных» идей под прикрытием вымышленного повествования.
Вывод: рамочный рассказ в «Тысяча и одной ночи» прежде всего обеспечивает выживание рассказчицы, единство и устную легитимацию сборника; в романе $\mathrm{XX}$-го века тот же приём служит инструментом критики повествовательной власти, эксперимента с формой и вовлечения читателя.