Кратко — оба автора сознательно используют ненадёжное повествование, но делают это разными приёмами и с разной целью; в результате читатель вынужден по‑разному реконструировать события и делать морально‑интерпретативные выводы.
Особенности у Конрада (например, «Сердце тьмы»):
- многоуровневая рамочная структура (рассказ Марлоу внутри рассказа), что добавляет медиаторский фильтр и сомнение в «прямой» достоверности;
- ограниченная перспектива и сенсорная/импрессионистская манера описания: детали фрагментарны, часто используется эллипсис и молчание;
- ирония и языковые уклонения (замалчивание, метафоры тьмы), которые оставляют ключевые события (характер Курца, его последние слова, мотивы) нефиксируемыми однозначно;
- эффект: читатель воспринимает повествование как субъективную проекцию переживаний и колониального ужаса, вынужден собирать «факты» из намёков и решать, где символ, а где реальное событие; ненадёжность усиливает тему невозможности полной истины и критики имперского дискурса.
Особенности у Достоевского (например, «Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Бесы»):
- чаще прямая или псевдо‑прямая речь ненадёжного «я» (исповедь, монолог), где лже‑утверждения, противоречия и рационализации подчёркнуто явны;
- полифония голосов и идеологическая диспозиция автора: персонажи выражают радикальные позиции без авторского их однозначного осуждения, авторская позиция часто скрыта;
- приём самоопровержения и парадоксальной аргументации (нездоровая логика рассказчика) заставляет распознавать психологическую неадекватность и мотивы сокрытия;
- эффект: читатель вовлекается в этическое и психологическое судейство, должен отделять патологический ракурс от возможной объективной ситуации, сопоставлять контрастные голоса и делать моральные выводы; ненадёжность служит для диалектического раскрытия моральных и философских проблем.
Сравнение и влияние на интерпретацию:
- локус ненадёжности: у Конрада — в восприятии и описании (эпистемическая неопределённость), у Достоевского — в субъективности, идеологической и психологической ненадёжности голоса (этическая и логическая сомнительность);
- стратегическая цель: Конрад создаёт атмосферную неустранимую неоднозначность, ставящую под сомнение объективность и колониальные представления; Достоевский провоцирует читателя на оценивание, дискуссию и моральную позицию между конфликтующими голосами;
- практическое следствие: в Конрада читатель чаще реконструирует символику и сомневается в «факте», в Достоевского — проверяет достоверность мотивации и делает нравственный выбор между интерпретациями.
Краткий вывод: в обоих случаях ненадёжность делает чтение активным — но у Конрада это активность смыслообразующая и эсхатологически‑атмосферная (туман истины), у Достоевского — критически‑оценочная и диалектическая (испытание совести и разума).