Фраза Рембо «Je est un autre» (из письма «Письмо провидца») провокационно констатирует, что «я» в поэзии не тождественно простой личной идентичности. Основные смысловые пласты и следствия этой формулы:
- Децентрация субъекта. «Я» перестаёт быть устойчивым биографическим «я» — это подвижная, раздвоенная или размытая позиция; говорящий голос может быть чужим по отношению к автору.
- Поэт как медиум/проводник. Рембо утверждает метод «быть провидцем»: поэзия рождается не из привычного эго, а через экстремальное «расстройства чувств»; автор выступает каналом, через который проходят образы и смыслы, а не источником полного контроля.
- Перформативность и маска. «Je» — роль, драматический голос; автор использует персонажи, маски и стилистические трансформации, поэтому стих не равен автобиографии автора.
- Язык как производящая сила. Формула подчёркивает автономию языка и образа: «я» создаётся словом и образом, а не предсуществует им. Значит авторство частично «отделяется» от биографа и переносится на текст.
- Психоаналитическая и модернистская перспективы. Фраза читается как предзнаменование раздвоенности субъекта (бессознательное, «чужое» в «я») и как прообраз позднейших теорий о «смерти автора» и конструктивности субъекта (Барthes, постструктурализм).
Примеры в творчестве: монологи в «Боттом пьяном» («Le Bateau ivre») или другие лирические голоса Рембо не совпадают с очевидной биографией поэта, подтверждая мысль о «другом» в «я». В итоге формула работает как эстетическая программа: поэтическое «я» — не автобиографическое свидетельство, а конструкция, медиум и чужеродный голос, который меняет представления об авторстве и подрывает традиционную идентичность поэта.