Фраза «Человек был другой» — максимально сжатое, обобщённое утверждение; её лексико-синтаксическая простота и обобщённость уже сами по себе дефигурируют (деформируют, отчуждают) человеческую природу: человеку снимается индивидуальность, внутренняя драматургия, остаётся только универсальный, абстрактный «человек». Дальше — приёмы, которые у Платонова системно это делают, и как они связаны с утопической проблематикой:
1. Остранивание через сжатие и обобщение
- Лаконичные, эллиптические предложения, массовые нарицательные («человек», «народ») нивелируют индивидуальность, превращая личность в тип или функцию. Это отражает утопическую логику создания «нового человека» как абстрактного общественно-полезного субъекта.
2. Деперсонализация и номинализация
- Частое употребление безличных конструкций, номинализация действий (субъект исчезает, остаётся действие или состояние) — человек изображён как объект/реакция, не как субъект переживания. Таким образом литературно показывается, как утопический проект лишает человека агентности.
3. Метонимия и редукция до функций/частей
- Человека замещают образами-частями (тело, орган, рука, голос), утилитарными образами (машина, инструмент, кирпич). Это превращение личности в ресурс соответствует утопическому рационализму, где человек — средство цели.
4. Гротеск и дегуманизация
- Гротескные образы (одичание, каменность, механизация, животность) предстают как следствие «перестройки» человека. У Платонова утопическая практика нередко приводит к карикатурной версии «нового человека», лишающей нравственности и духовной глубины.
5. Лексика убогости и бедности языка
- Простота, иногда «обрубленность» лексики, повторения, незавершённость синтаксиса создают ощущение духовной и речевой нищеты — знак слома коммуникативности личности в утопической реальности.
6. Нарративная дистанция и панорамность
- Авторская перспектива часто смещается от внутренней психологии к общественным панорамам; индивидуальная судьба теряется в масштабах коллективного проекта — художественный приём, демонстрирующий, как утопия поглощает личность.
Связь с утопической проблематикой:
- Сам проект «нового человека» в Платонова показан как парадокс: стремление к всеобщему благу требует вырезания из человека того, что делает его человеком (язык, душа, личное начало). Литературные приёмы, которые дефигурируют человеческую природу, — не только стилистический ход, но и критика утопии как социально-политической программы: радикальная перестройка общества может привести к механизации, обезличиванию и нравственной пустоте. В то же время Платонов не просто отворачивается от утопизма — он фиксирует трагедию и моральный конфликт: желание всеобщности и справедливости сталкивается с уничтожением человеческой полноты.
Коротко: дефигурация в тексте — средство показать, что утопическое стремление к «новому человеку» часто достигается через лишение человека его индивидуальности и глубины; язык и приёмы романа делают этот процесс видимым и критическим.