Кратко — потому что в США сложился практико‑экспериментальный научный контекст, институты и финансирование, которые благоприятствовали строго наблюдаемой, измеримой психологии (бихевиоризм), тогда как в Европе преобладали континентальные философские традиции и клинические практики, ориентированные на субъективный опыт (феноменология, экзистенциализм, гуманизм). Ниже — ключевые причины с объяснениями.
- Интеллектуальные корни и философия: в Европе сильны традиции феноменологии и экзистенциализма (Husserl, Heidegger, Merleau‑Ponty), которые ставят в центр сознание, смысл и намеренность; в США доминировал прагматизм и позитивизм, акцент на предсказуемости и контроле поведения — благоприятная почва для бихевиоризма (Watson, Skinner).
- Методология и критерии науки: бихевиоризм предлагал чёткие оперативные определения и экспериментальные методы (наблюдаемое поведение, контроль переменных), что удобно для лабораторных программ; феноменологические и гуманистические подходы опирались на качественные методы, описания переживания и интерпретацию, что меньше соответствовало доминирующей «натуралистической» метрике успешности в американской академии.
- Институции и финансирование: в послевоенные десятилетия в США резко выросло финансирование прикладных исследований (военные, промышленность, правительственные агентства — поведенческие методы полезны для обучения, отбора, модификации поведения). Университеты и фонды поощряли экспериментальные лаборатории. В Европе меньше централизованного финансирования такого типа и больше клиник и институтов, где ценились клинические и философские подходы.
- Прикладная потребность и технологический оптимизм: холодная война, массовая подготовка персонала и разработка технологий требовали предсказуемых, воспроизводимых методов — поведение можно моделировать и применять напрямую. Это делало бихевиоризм прагматичным выбором для практики и политики.
- Академическая профессионализация и обучение: американские психологические кафедры формировали учебные планы вокруг экспериментальных методов и психометрики; кафедры и школы в Европе часто оставались ближе к философии, психиатрии и клинической практике, где востребованы феноменологические подходы.
- Интеллектуальная реакция и конкуренция: в Европе сильны традиции психоанализа и экзистенциальной терапии (Freud, Frankl, Binswanger), которые конкурировали с любыми редукционистскими моделями; в США часть реакций на бихевиоризм (гуманистическая психология: Rogers, Maslow) тоже возникла, но общая институциональная доминация эксперимента была сильнее.
- Миграции и перенос традиций: многие европейские учёные эмигрировали в США до и во время войны, но адаптация к американской академии часто вела к принятию экспериментальных методов; тем не менее в Европе сохранилось и развивалось собственное философско‑клиническое поле.
Итого: бихевиоризм выиграл в США из‑за соответствия местной философии науки, методологическим требованиям, институциональным и прикладным потребностям периода; европейские традиции, опиравшиеся на феноменологию, экзистенциализм и клиническую практику, продолжали развиваться как альтернативная парадигма, ориентированная на субъективный опыт и смысл.