Краткий ответ: убийство эрцгерцога стало лишь спусковым крючком; конфликт стал глобальным из‑за сочетания длительных структурных факторов (системы взаимных обязательств, милитаризм, мобилизационные графики, национализм и империализм) и политических ошибок в ходе Июльского кризиса.
Почему не локально — ключевые объяснения:
- Система союзов и обязательств: Австро‑Венгрия, Сербия, Россия, Германия, Франция и Британия были связаны формальными и неформальными гарантиями безопасности; локальное столкновение автоматически втягивало союзников (например, Россия считала себя покровителем славян — Сербии; Германия — союзник Австро‑Венгрии).
- Мобилизационные и военные планы: планы, требующие быстрой мобилизации (Schlieffen‑план у немцев), превращали политические решения в жесткие временные рамки — однажды начав мобилизацию, государства чувствовали принуждение перейти к войне.
- Милитаризм и гонка вооружений: армии и флоты были подготовлены и настроены на применение силы; политические элиты рассматривали войну как реальную, контролируемую опцию.
- Национализм и имперские амбиции: стремление к «решению национальных вопросов» и к усилению позиций в колониях и Европе делало компромиссы трудными; для Австро‑Венгрии удар по Сербии воспринимался как вопрос сохранения империи.
- Дипломатические ошибки и эскалация: Германия выдала Австро‑Венгрии «бланкетную гарантию» (так называемое «blank cheque»), что подстрекнуло агрессивную тактику; ультиматум Австро‑Венгрии Сербии был слишком строг; Россия и Германия ускорили мобилизации вместо совместных переговоров.
Короткая хронология эскалации (Июль–август $1914$):
- убийство: июнь/июль $1914$ — моментальный повод;
- ультиматум Австро‑Венгрии Сербии: $23$ июля $1914$;
- объявление войны Австро‑Венгрии Сербии: $28$ июля $1914$;
- частичная/общая мобилизация России: концы июля — начало августа $1914$;
- объявления войны/мобилизации Германии, Франции и вторжение в Бельгию — первые дни августа $1914$;
- вступление Британии после нарушения нейтралитета Бельгии: $4$ августа $1914$.
Суть: локальный акт привёл к глобальному конфликту потому, что политические и военные структуры Европы делали локальное урегулирование крайне затруднительным; после нескольких ошибочных решений и ускоренной мобилизации цепная реакция обратила кризис в общую войну.