Вступая в рамки прозы $XIX$–$XX$ вв., мотив зеркала работает как метафора и сценический приём для проблематизации идентичности: зеркало либо показывает «истинное» я, либо разоблачает его иллюзорность. Проанализирую это у Эдгара Аллана По и Марселя Пруста.
Эдгар Аллан По — «William Wilson» (дух двойника как зеркальный образ)
- Функция зеркала: внешний двойник действует как «зеркало совести» главного героя — не буквальное стекло, но структура зеркального повторения (тот же облик, те же поступки), которая вынуждает героя сталкиваться с альтернативной версией себя.
- Как отражает тему идентичности: двойник демонстрирует, что личность не монолитна, а содержит преморденты поведения, которые могут быть независимы от сознательного «я». Главный персонаж теряет уверенность в границах «я», потому что его поступки и мотивы возвращаются к нему в виде автономного зеркального образа.
- Иллюзорность «я»: в финале, когда герой пытается уничтожить двойника, происходит метафизическое слияние — границы между «оригиналом» и «копией» стираются; читателю предлагается мысль, что «я» может быть фикцией, порождённой внутренним раздвоением и внешними проекциями. Стиль По (нарратив от первого лица, накопление совпадений и зеркальных сцен) усиливает ощущение ненадёжности субъективного восприятия.
Марсель Пруст — «В поисках утраченного времени» (зеркало памяти и множественность «я»)
- Функция зеркала: у Пруста зеркало чаще рефлексивно-памятное — не для немедленного опознания лица, а как медиум, через который прошлые версии «я» возвращаются и пересобирают настоящее. Зеркало здесь — символ множественности временных слоёв личности.
- Как отражает тему идентичности: Пруст показывает «я» как совокупность переживаний и воспоминаний; возвращение образа из прошлого через «зеркало» памяти разрушает идею о непрерывном, стабильном я. Персонаж обнаруживает, что он одновременно и тот, кем был, и тот, кем стал — разные «я» накладываются одно на другое.
- Иллюзорность «я»: техника внутреннего монолога и длительного описания эпифаний (например, вкусовые или зрительные триггеры) демонстрирует, что ощущаемое «я» — результат постоянного реконструирования; зеркальные эпизоды выявляют, что самоидентификация — это нарратив, а не неоспоримая сущность.
Сопоставление и выводы
- Общая логика: у По зеркало/двойник внешне конфликтует с «я», ставит его под сомнение через аллегорию морали и вины; у Пруста зеркало — внутренний механизм ремедиализации идентичности через память. В обоих случаях зеркало демонстрирует, что «я» не едино и не естественно дано, а конструкция, уязвимая к раздвоению и искажению.
- Различие стилей: готическая драма и психологический конфликт у По создают эффект угрозы («я» разрушается или уничтожается), тогда как у Пруста зеркальные переживания ведут к эпистемологическому осознанию множественности «я» и к медленному реконструированию личности.
- Эстетический и философский итог: мотив зеркала в прозе $XIX$–$XX$ вв. служит инструментом деконструкции субъекта — показывает, что идентичность либо отражается фрагментарно, либо репрезентируется через призму памяти и внешних проекций; в обоих подходах «я» предстаёт как иллюзорно целостное и вечно подлежащее пересмотру.