Кратко — международное гуманитарное право (МГП) остаётся ключевым регулятором вооружённых конфликтов XXI века: задаёт юридические пределы методов и средств войны, защищает людей, не участвующих в боях, и формирует обязанности сторон по обращению с пленными, ранеными и гражданским населением. Вместе с тем реальные конфликты новых форм ставят перед МГП серьёзные вызовы.
Как МГП влияет на ведение конфликтов
- Нормативные ограничения: принципы различения, запрета неоправданных страданий, пропорциональности и необходимости ограничивают выбор целей, средств и методов ведения боевых действий; командиры обязаны проводить правовую оценку операций и применять правила столкновений.
- Оперативная практика: требования маркировки, идентификации, планирования ударов, минимизации косвенных потерь влияют на тактику (например, корректировка применения авиации и вооружённых дронов, правила ведения городских боёв).
- Защита лиц и объектов: статус комбатантов/некомбатантов, статус пленных, обеспечение медицинской помощи и безопасного доступа гуманитарных служб.
- Подотчётность и юрисдикция: нормы МГП дают основания для уголовной ответственности за военные преступления, для расследований и судов (нац. и международные).
- Нормотворческое и доктринальное влияние: вооружённые силы и государства включают нормы МГП в обучение, доктрины, процедуры review weapons and attacks.
Основные сложности при применении МГП к нетрадиционным (негосударственным) противникам
- Квалификация конфликта: трудно определить, когда именно нормы МГП (особенно нормы о международных и немеждународных конфликтах) применимы; это влияет на объём и характер правовых обязанностей.
- Отсутствие дисциплины и командной структуры: у многих негосударственных формирований нет централизованного командования, что затрудняет обеспечение и применение наказуемых внутренних правил и ответственность командиров.
- Маскировка и смешение с гражданскими: отсутствие униформы, скрытное встраивание в гражданское население и использование объектов гражданской инфраструктуры затрудняют соблюдение принципа различения и увеличивают риск гражданских жертв.
- Нежелание или невозможность соблюдать нормы: группы могут сознательно игнорировать МГП (тактика террористических атак, использование «живых щитов», пытки), или просто не иметь механизмов для соблюдения.
- Доступ гуманитарных организаций и режим удержания: ограничения доступа, нерегулярные или недокументированные задержания, отсутствие надзора за обращением с задержанными.
- Доказательная база и привлечение к ответственности: сбор доказательств во враждебных, нестабильных зонах, установление причастности отдельных лиц и цепочек командования сложнее.
- Технологические и транснациональные вызовы: использование беспилотников, кибератак, финансирование и трансграничная мобильность усложняют отнесение действий к конкретной территории или субъекту права.
- Юридические пробелы и споры о применении норм: разночтения в трактовке некоторых институтов (например, кто является комбатантом в асимметричных конфликтах) создают правовую неопределённость.
Коротко о практических подходах для преодоления трудностей
- Функциональная и гибкая интерпретация норм (например, усиленное применение базовых гарантий немеждународных конфликтов).
- Усиление обучения и внутрирегламентных правил у государств и, где возможно, у НФА; переговоры о гарантиях гуманитарного доступа.
- Развитие механизмов расследований, сбора доказательств и международного сотрудничества.
- Включение вопросов кибер- и дистанционных операций в рамки МГП и национальных правил ведения боевых действий.
Вывод: МГП ограничивает и формализует ведение боевых действий XXI века, улучшая защиту пострадавших, но его применение к негосударственным вооружённым формированиям затруднено из‑за их структуры, тактики и транснационального характера — это требует сочетания правовой адаптации, практических мер и оперативного взаимодействия.