Кратко: Суэцкий кризис $(1956)$ стал важным поворотным пунктом, потому что наглядно показал неспособность старых европейских империй действовать независимо от сверхдержав, ускорил процессы деколонизации, укрепил позиции государств «третьего мира» и способствовал смене международного баланса сил в сторону биполярной системы и возрастания роли ООН.
Ключевые тезисы и объяснения:
- Подрыв статуса Британии и Франции. Военная операция против Египта без поддержки США и при сильном давлении со стороны СССР и США выявила, что Лондон и Париж не могут навязывать волю без согласия сверхдержав; финансовая и дипломатическая изоляция (включая отказ США поддержать фунт стерлингов) ускорила их относительное падение как глобальных имперских акторов.
- Рост авторитета национализма и лидерства Нассера. Национализация Суэцкого канала усилила престиж Египта и поощрила другие национально-освободительные движения; стало очевидно, что национализация и самостоятельная внешняя политика — жизнеспособный путь для бывших колоний.
- Укрепление роли ООН и новых инструментов. Создание и развёртывание первой значительной миротворческой миссии ООН (UNEF) дало прецедент международного миротворчества и юридической практики вмешательства через институты, а не колониальную силу.
- Импульс деколонизации. Кризис показал, что военная реставрация колониального контроля невозможна без внешней поддержки; это ослабило мораль и политическую базу колониализма и ускорило волны независимости в Африке и Азии в конце 1950-х — 1960-х гг.
- Перераспределение влияния между сверхдержавами. С одной стороны, США продемонстрировали, что в новой конфигурации они могут и будут ограничивать действия своих традиционных союзников; с другой — СССР получил пропагандистскую выгоду в мире «третьего мира». В целом кризис усилил биполярность, но также дал пространство для самостоятельной политики развивающихся государств и движения неприсоединения.
Вывод: Суэц $(1956)$ не был единственной причиной деколонизации, но выступил катализатором и символом её невозврата: он ускорил распад европейских империй, закрепил новые форматы международного регулирования и окончательно показал, что ключевые решения в мире принимаются в условиях соподчинения интересов сверхдержав и растущей самостоятельности постколониальных акторов.